«Омерзительная восьмерка»: все стали трупами

Что будет, если запереть пауков банке, а бандитов в камере? Мизантроп Квентин Тарантино на протяжении долгих трех часов устраивает антигуманный эксперимент и подводит его к вполне предсказуемым результатам. Бешеные псы стабильно отправляют друг друга на тот свет, а перед тем как пробить очередную башку, много и витиевато рассуждают на актуальные темы. В «Омерзительной восьмерке» нет правых и виноватых, несмотря на то, что много речей ведется о законе, а палач-висельник поначалу выглядит  изысканным эстетом.

Зло у Тарантино всегда неуправляемо и избыточно. В «Омерзительной восьмерке» режиссер  превосходит сам себя, утрамбовывая ленту ультра-мега-гипернасилием. С каждым кадром оно возрастает в математической прогрессии. Даже «Выживший» отступает перед этой феерией физического увечья, изощренным самоистреблением и морем крови. «Игра престолов» может позавидовать оторванной конечности, к которой преступница была прикована наручниками, а затем поволокла за собой, и также оторванным причиндалам нигера, который и до, и после оскопления набросал вокруг себя горы трупов.

Называют они друг друга соответствующе; «лживая шлюха» — самый безобидный комплимент. Шуточки бесславных ублюдков в том же духе: «Четыре ничтожных пули — и нет сеньора Боба». И, конечно же, звучит вариация фирменного афоризма от Дикого Запада: «Ничего личного. Это всего лишь мера предосторожности».

Если в  первом своем вестрене, «Джанго освобожденный», Тарантино, несмотря на сарказм, вызывает бешеное сопереживание заглавному герою, то во втором жалеть ровным счетом некого. Не то что жалеть — все головорезы вызывают чувство, обозначенное в названии. На этот раз Тарантино обходится без звезд первой величины. Ди Каприо и Брэд Питт в кадре отсутствуют, ибо никто из персонажей не должен затмевать другого в своей мерзости. Хотя черный монстр Сэмюэля Джексона все же, пожалуй, мерзее.

Его монологом об  особо жестоком убийстве белого охотника за головами упивается и режиссер, и сам Джексон. Для пущего эффекта циничное воспоминание о злодействе сопровождается флешбэками голого мужика, которого нигер гонит по снегу, принуждает к насилию и в конце концов убивает. Ну а единственную из бандитов женщину, которую везут на виселицу, Тарантино взял не иначе как из вампирских триллеров. Облитая кровью и рвотой, Дженнифер Джейсон Ли скалит выбитые зубы, по краям которых прорастают клыки, и сатанински хохочет.

Глаз отдыхает на заснеженных панорамах Дикого Запада. Они значительно уступают «Выжившему», но в любом случае сине-белый колорит спасителен для психики, травмированной этой скотобойней. Метель метет похлеще, чем в Сибири, злодеи, перед тем как попасть на постоялый двор, мерзнут и коченеют. При этом изматывающим звоном в ушах звучит саундтрек Эннио Морриконе, получившего за него «Золотой глобус».  

Кстати, за право принять на своей территории  «Омерзительную восьмерку», как пишет THR, боролись три американских штата — Юта, Вайоминг и Колорадо. Тарантино выбрал последний, который предложил не только финансовую поддержку в размере $5 млн, но и доступ на уникальное ранчо Shmid. 350 гектаров безлюдной территории были отданы на растерзание съемочной группе. При этом 168 местных жителей, пусть временно, но получили работу. «Омерзительная восьмерка» стала самым крупным  кинопроектом, который снимался в этом штате.

Пейзажи-пейзажами, а к концу фильма в глазах рябит от кровавых брызг, и черный тарантиновский юмор взлетает до небывалых высот. На прощание двое  из оставшихся негодяев, истекая клюквенным соком, читают письмо президента Линкольна (с этим письмом герой Джексона носился весь фильм). Тот, с кем спаситель чернокожих собирался идти рука об руку и чью расу мечтал освободить от рабства, валяется с отстреленными сами понимаете чем. Ты с раздражением ждешь, чтобы он поскорее сдох, и очень хочешь принять душ.